ChildCareInfo

- Ты что руку тянешь, Минченко? Что тебе? Минченко встал и сказал:

- Лилия Абрамовна, а можно, я тоже буду хороший?

Лилия Абрамовна удивленно засмеялась, наверное, не догадываясь об истинных причинах вопроса, и вполне серьезно добавила к смеху:

- Ну, конечно, можно, Минченко. Садись.

Я не помню, была ли у нас с Минченко потасовка на перемене, но фамилию свою этим поступком он мне заколотил в память намертво.

Рядом с Лилией Абрамовной всплывает в памяти директор школы Иван Степанович, редкий мужчина в школе. Однажды ему на нас нажаловались женщины-учителя: «Ребята перестали носить челки, зачесывают волосы не по школьным правилам .»

Он обещал поговорить с нами и поговорил, заперев дверь на ключ, видимо, чтобы учительницы не вошли, и придавая тем самым, важность своей речи, которая, как мне запомнилось, состояла из одного риторического вопроса: «Зачем вы, ребята, торопитесь стать взрослыми? Успеете!». Запомнились эти слова, видимо, еще и потому, что он вскоре после этого умер. Мы очень жале-ли - «все-таки мужчина»!

A BOT И Надежда Степановна Соколова - учительница русского языка и литературы, приучившая нас к мудрым мыслям, заставляя выписывать крылатые слова из произведения «Горе от ума». Попробуй, выпиши их все - там все было крылатым! Благодаря ей мы впервые побывали в Пушкинском Лицее! На одной из моих неумелых фотографий она до сих пор смутно угадывается в облике взрослого человека на фоне кучки ребят . А вот она вызывает:

- Валявский, я вам ставлю пять! Отвечайте.

Отвечаю .

- Ошибся. Четыре. Отвечайте дальше . Ошибся. Три . Слушайте, садитесь скорее, пока я Вам два не поставила . Придется в четверти Вам тройку поставить. Вы у меня крепкий троечник, но не успокаивайтесь: тройка - это вежливая двойка. Хотите исправить оценку? Напишите дома сочинение по картине любого художника, пусть Вам дома ошибки помогут исправить. Если перепишете красиво и без ошибок, поставлю пять. Итак за каждое сочинение по пятерке в журнал. Двадцать сочинений - двадцать пятерок. Этак и в году пять получите .

Много ли мы тогда могли написать таких сочинений за год, ведь тогда для нас это был титанический труд? Но эта возможность возвышала нас, уравнивала в правах с отличниками. Сочинений я написал всего несколько, но перед глазами они стоят до сих пор: Шишкин, Ендогуров, Айвазовский .

Спасибо, Надежда Степановна! Спасибо и за русский язык, и за литературу, и зато, что возвышали нас, и за то, что учили учиться, преодолевать себя, терпеть в учебе. Как много терпения надо было, чтобы за две оценки (по русскому и литературе) сделать какой-нибудь тематический альбом, скажем, посвященный весне или сорокалетию ВЛКСМ, равный по трудоемкости многим сочинениям! Как многому надо было научиться, чтобы только оформить их грамотно и красиво, а какой воистину гигантский поисковый труд надо было совершить! Спасибо маме, Софии Ивановне Валявской, всегда жившей интересами детей - без нее этот труд в тогдашней полноте был бы невозможен! Я не помню в школе более исследовательской работы, обладавшей такой научной системностью и эстетической цельностью! «Видимо, и эта книга «Как понять ребенка», рождавшаяся чаше в дороге, в самолете, в поездах дальнего следования (Как и эти строчки), занялась тогда, когда создавалась широкоформатная эпопея в связи С сорокалетием ВЛКСМ, где СЛОВО встретилось с рисунком и графикой, поэзией и прозой, домыслом и историей, картинами художников и приказами партии, человеческими судьбами и орденами, повешенными на многомиллионную грудь Комсомола . Там, в этом альбоме, слово, прожитое в образах, так значительно наполнилось смыслом личных переживаний Эти истоки культуры мышления осознались только сейчас.

Имя и фамилию учителя пения я, к сожалению, не запомнил. Почему-то всплывает имя Паша, но это смутная догадка. А вот что не забылось, так это его уроки. Как гласила мальчишеская молва, он потерял голос и не пел больше на сцене. Но зато он пел нам, и мы слушали его, отрыв рты. В памяти не осталось, как мы пели хором на уроке пения, но остались переживания, которые он нам подарил, с любовью исполняя каждую песню или свою любимую классическую арию, осталось приобщение к культуре слушания ,какое-то благоговейное прикосновение к чему-то большому, неизвестному, светлому, свободному и важному . Конечно, это была встреча с безбрежным, как жизнь, искусством. И не называли мы искусство таким высокопарным словом, а просто просили дать списать слова песни, которая нам понравилась. Так впервые корявым прыгающим почерком с орфографическими ошибками вошла в нашу жизнь итальянская песня «Санта-Лючия», но самое главное - она вошла с восторгом и по нашему желанию, по нашей просьбе. Конечно, предтечей нашего восторга был его восторг, его срывающийся громкий оперный голос, его искренняя радость от встречи с великим, в которую невозможно было бы не поверить, к ней можно было только присоединиться.